Становление традиции социально-экономических исследований в России (В.И. Ульянов-Ленин, П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановский)

Гораздо более известными представителями марксизма в России были П.Б. Струве, М.И. Туган-Барановский, В.И. Ульянов-Ленин. Они уже осознан­ но ставили вопрос о необходимости расширения границ политической экономии и дополнения ее социологическими принципами. Можно сказать, что в России 90-х годов XIX в. и начала XX в. складывалась традиция «Хозяйство и общество», начата она была П.Б. Струве и продолжена в работах Н.Д. Кондратьева.

П.Б. Струве окончил юридический факультет Санкт-Петербургского уни­верситета в 1895 г., но до этого в 1891—1892 гг. он учился в университете Гра­ца у видного австрийского социолога Л. Гумпловича, идеи которого оказали на него существенное влияние. Поэтому Струве, хоть и принадлежит официально к ученым-экономистам, всегда был близок социологии. Первая часть его самого объемного труда «Хозяйство и цена» посвящена социальной теории экономики, она носит и симптоматическое название: «Отдел 1. Хозяйство общество». Но и в ранней работе 1894 г. «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России» Струве в четвертой главе обращается к вопросу соотношения социального и экономического, критикуя позиции на­ родничества, которое разделяло экономическое и социальное, решая вопрос в пользу второго. Струве занимался социально-экономическими проблемами и в период жизни в эмиграции (1928—1942 гг.), известно, что он читал курс социологии в университетах Белграда и Субботици, готовил книгу «Социальная и экономическая история России с древнейших времен и до нашего, в связи с развитием русской культуры и российской государственности» (к сожалению, книга осталась незавершенной).

Для Струве социальное и экономическое в жизни неразделимо, в реальности нет чисто экономического, но для исследователя необходима абстракция, поэтому оправдано и существование экономической науки и отдельных экономических категорий. Есть чисто хозяйственные категории (потребность, ценность, труд), и есть социальные категории, вытекающие из социального неравенства участвующих в хозяйственной жизни людей. Необходимо видеть разницу между ними: из «хозяйственного общения» нельзя вывести социального строя и его ка­тегорий, как и наоборот — из социальных категорий нельзя построить «хозяйственного общения и его категорий». Например, на основе теории цены нельзя построить теорию распределения (что у Туган-Барановского доведено до логического конца — теория распределения объявляется чисто социальной и неза­висимой от экономических условий). Общественно-экономический процесс, по Струве, носит дуалистический характер. Есть ряд явлений, который может быть рационализирован (т. е. направлен по воле того или иного субъекта), и есть ряд, который не может быть рационализирован. Человечество движется к рациона­лизации, следовательно, считает Струве, и к социализму. Это так называемое«общество-хозяйство», основанное на субъективно-телеологическом единстве. Итак, у Струве социальное и экономическое едины в реальности, но разделимы в научном исследовании, он выступает против смешения экономических и социальных категорий. В частности, он критиковал не только вульгарную по­литическую экономию за смешение экономического и социального, но и Маркса — за то, что тот выводил социальную категорию (капитал) из хозяйственной категории (ценность). Но Струве не просто объявлял о необходимости социального порядка в экономике, он уделял большое внимание исследованию влияния социальных факторов на экономику в историческом развитии.

Струве в своей экономической теории особенно много внимания уделял та­ким социальным явлениям, как религия, наука, право, а также их воздействию на экономическую жизнь. Во многом его взгляды совпадают с методологической концепцией исторической школы политической экономии, он поддерживал и разделял социологические идеи Вебера и Штаммлера. В работе «Историческое введение в политическую экономию» он специально разбирал вопрос о взаимо­действии хозяйства и религии, подчеркивая, что именно при ответе на него тео­рия исторического материализма терпит крушение. Хозяйство первобытного человека погружено в религию, это религия не трансцендентного, а здешнего мира, она наполняет его множеством фантастических сил, все представления первобытного человека о хозяйстве пронизаны сверхъестественными представлениями. Здесь религия не является надстройкой, она погружена в хозяйство, и наоборот, мотивы действия человека не являются экономическими, а зависят от иррациональных сил. Но постепенно религия переходит в другой, отдельный от хозяйственной практики идеальный мир. Важное значение приобрело христианство, позволившее человеку выйти из мира хозяйства, показав ему принципиально иные жизненные ценности.

Возникновение капитализма Струве, следуя Веберу, рассматривал с позиции воздействия на хозяйство религиозной реформации (протестантизма) и появления «капиталистического духа». Анализируя взаимодействие хозяйства и права, Струве, поддерживая Штаммлера, считал, что хозяйство всегда есть регулирование, и что хозяйство и право связаны как содержание и форма, а не как базис и надстройка. Несмотря на это, все содержание хозяйства неверно связывать с правовой формой — хозяйство ведет существование и само по себе. Например, форма заработной платы регулируется юридическим договором, но высота заработной платы может и не иметь юридически установленной величины.)Кроме того, существуют экономические факты, лишенные юридической формы (например рост населения и т. п.).

М.И. Туган-Барановский, так же как и Струве, много внимания уделял со­циальным факторам экономической жизни. В частности, для экономической социологии большой интерес представляет его теория социального распределения, в которой многие традиционно экономические категории, такие как при­быль и заработная плата, выносятся за пределы экономического анализа в сферу социологического; весьма интересна также его социальная теория кооперации. Но наибольшее значение для развития экономической социологии имеют идеи Туган-Барановского и Струве, высказанные об экономическом развитии Рос­сии, о возможностях развития капитализма и соотношения экономического и социального прогресса. Это так называемый вопрос о рынках, обсуждавшийся в 80—90-е гг. XIX в., заслуга его постановки принадлежит представителям народничества и прежде всего В.П. Воронцову и Н.Ф. Даниэльсону.

Проблема ставилась так: возможно ли развитие капитализма в России? Если возможно, то каким образом будет осуществляться расширенное воспроизвод­ство капитала? Расширение капиталистического производства предполагает,что увеличение производства тождественно увеличению сбыта. Но найдутся ли в России покупатели возросшего количества товаров? Ведь, с одной стороны, если капиталист вкладывает свой доход в расширение производства, то у него нет других средств на увеличение потребления, а с другой стороны — доход рабочего всегда ограничен в условиях конкуренции минимумом средств существования, поэтому рабочий также не имеет средств увеличить свое потребление. Следовательно, считали представители народничества, необходим другой источник реа­лизации капитализируемой прибавочной стоимости. Если на внутреннем рынке таких источников «уничтожения» прибавочного количества товаров вследствие расширения производства нет, то остается лишь один источник — внешний ры­нок. Все развитые западные страны имеют внешний рынок, Россия же вышла последней на мировой рынок, у нее нет внешнего источника реализации капитализируемой прибавочной стоимости. Поэтому развитие капитализма в России не имеет ни социальной базы (индивидуальной основы экономического существования человека), поскольку в России сохраняется коллективная психология крестьянской общины, ни экономической — в виде внешнего рынка. Выходом из такой ситуации служит сознательный выбор между социальным и экономическим прогрессом в пользу социального — это особый национальный путь развития и сохранения коллективного крестьянского хозяйства, народной справедливости и благосостояния.

Струве обратился к решению данной проблемы в своей ранней работе «Кри­тические заметки к вопросу об экономическом развитии России» (1894), где он исследовал социологические идеи народничества и их экономическую теорию. Обращаясь к анализу истории хозяйственного быта, Струве показал, что натуральное хозяйство всегда сопровождалось низким уровнем потребностей, оно не обеспечивало ни экономического равенства, ни материального изобилия. В этих условиях действительно внутренний рынок не может служить источником развития капитализма. Но дело в том, что капитализм сам по себе рас­ширяет внутренний рынок и обязательно приводит к улучшению социальных условий и росту дохода трудящихся классов. Сам рабочий получает значение как потребитель, а не только как производитель, что имело место в условиях крестьянского хозяйства. В процессе расширения производства доход рабочего не может быть ограничен минимумом средств воспроизводства, вместе с прибылью должен возрастать и доход трудящихся. Именно массовое потребление является основой расширения производства — таково первое условие экономической политики. Таким образом, источник реализации прибавочной стоимости при расширении производства создается самим капитализмом — это рост дохода и потребления трудящихся масс. Капитализм не может основываться на неравномерном распределении, он неминуемо преобразует его в равномерное в интересах своего собственного развития. (Историческое развитие подтвердило данный тезис Струве: действительно капитализм в развитых странах все больше переходит в социально ориентированное рыночное хозяйство — в ответ на свою критику о нищете трудящихся классов капитализм увеличивает уровень их потребления.)

Кроме того, Струве при объяснении проблемы реализации обращался к так называемой концепции «третьих лиц». В обществе существует большой слой лю­дей, не участвующих в процессе капиталистического воспроизводства (например, государственные служащие получают доход о государства; этот доход может быть использован для приобретения расширенного количества производственных товаров). В добавление к этому все больше лиц, не принимавших участия в капиталистическом воспроизводстве, становятся товаропроизводителями, их доход также является средством реализации на внутреннем рынке. Поэтому, полагал Струве, развитие капитализма в России возможно, само капиталистическое воспроизводство является гарантией и условием прогресса социального. Без роста дохода и улучшения социальных условий трудящихся масс капитализм экономически не может развиваться.

В.И. Ульянов-Ленин, наряду со Струве и Туган-Барановским, также внес большой вклад в развитие теории реализации и воспроизводства. Ленин опирался в своем анализе этой проблемы на марксистскую теорию воспроизводства, дополняя ее фактором технического прогресса. Технический прогресс изменяет органическое строение капитала — доля постоянного капитала растет по отношению к доле переменного капитала. Производство средств производства растет гораздо быстрее производства предметов потребления, и общественное потребление развивается в большей степени за счет производительного потребления, а не личного. Поэтому реализация капитализируемой прибавочной стоимости происходит за счет внутреннего рынка средств производства, а не предметов потребления. Ленин видел в этом специфику социального строя капитализма: «Именно это расширение производства без соответствующего расширения потребления и соответствует исторической миссии капитализма и его специфической общественной структуре: первая состоит в развитии производительных сил общества, вторая исключает утилизацию этих технических завоеваний массой населения». Но опережающее развитие производства средств производства так или иначе приводит к противоречию производства и потребления в общественном масштабе; в конце концов это противоречие решается в форме периодических кризисов. Но окончательно это противоречие производства и потребления решается только с ликвидацией самого капиталистического строя, считал Ленин.

Итак, реализация накопления возможна за счет специфической экономической структуры капитализма, где производство средств производства опережает производство предметов потребления, но капиталистическое воспроизводство и социальный прогресс несовместимы — такова позиция Ленина.

М.И. Туган-Барановский в работе «Промышленные кризисы в современной Англии, их причины и влияние на народную жизнь» (1894) специально обратился к исследованию проблемы кризисов воспроизводства и их социальных последствий (положение рабочего класса, потребление, смертность, преступность и т. д.). В результате рассмотрения имевшихся точек зрения в истории политической экономики на проблему кризисов Туган-Барановский, так же как и Ленин, полагал, что реализация прибавочной стоимости происходит благодаря перераспределению структуры производства, т. е. за счет отраслей производства средств производства. Таким образом, производство само по себе рождает спрос и не нуждается во внешних рынках. Основным условием бескризисного воспроизводства является должная пропорциональность отраслей хозяйства, достигаемая надлежащим регулированием и распределением. Само распределение как таковое не является экономическим феноменом, а подчиняется социальным факторам. Ошибка экономической теории, и марксизма в том числе, связана с тем, что распределение считается равномерным с производством и обменом, распределение как бы заранее дается в момент производства. У Маркса, например, производство стоимости предполагает и форму распределения — прибавочную стоимость, предназначенную капиталисту, полагал Туган-Барановский. Но распределение общественного продукта — совершенно иное явление, нежели обмен. Обмен предполагает равенство сторон, участвующих в нем, распределение — неравенство и существование двух разных классов: в обмене роли продавца и покупателя могут меняться, в распределении — нет. Распределение средств производства и деление общества на различные социальные классы предполагается в теории политэкономии данным, такое же отношение должно быть и к распределению продукта. Заработная плата, по мнению Туган-Барановского, также как и распределение, выпадает из области экономических категорий. Обычно марксистская политэкономия рассматривает заработную плату как стоимость рабочей силы, а она, в свою очередь, зависит от минимума средств, необходимых для воспроизводства рабочей силы. Но что такое этот минимум средств  существования, и чем он определяется? На вопрос о том, почему заработная плата английского рабочего выше, чем русского, обычно отвечают, что культурный уровень и потребности первого выше. Но на самом деле может быть и обратная зависимость — культурный уровень и запросы выше, поскольку выше заработная плата.

Рабочая сила — это товар, но товар особого рода. Все остальные товары — внешние по отношению к человеку. Рабочая сила же — это сам человек, субъект хозяйства, рабочая сила неотделима от лица самого работника. Поэтому невозможно производство рабочей силы как товара — это зависит от рабочего, а не от капиталиста. Но для рабочего потребление — не средство воспроизводства рабочей силы, а самоцель. Если бы был простой процесс воспроизводства рабочей силы, то повышение заработной платы вело бы к увеличению населения (так считал Ф. Лассаль, обосновывая «железный закон» заработной платы: чем выше зарплата, тем выше прирост населения — следовательно, выше рабочее население и конкуренция между рабочими, что приводит к снижению заработной платы; таким образом, ее величина ограничена минимумом). Но на самом деле происходит все наоборот — рост заработной платы ведет к снижению рождаемости; об этом свидетельствует история. Образование заработной платы по-иному зависит от спроса-предложения. Если обычный товар пользуется избыточным спросом, то капитал перетекает в эту область производства до тех пор, пока не выровняется норма прибыли. Но для рабочей силы нет возможности включить деньги в ее производство. Поэтому рабочая сила — особый товар, стоимость его определяется в отличие от всех других товаров не экономическим способом, а благодаря социальным условиям (борьба классов, социальная политика государства и т. д.). Прибыль также выходит за границы чисто экономической области, ее существование зависит от неэкономических факторов — заранее установленного владения капиталом, обусловленного монопольной собственностью на средства производства. Прибыль есть явление социальное, — считал Туган-Барановский, — в котором получают свое выражение «отношения господства и зависимости в современном классовом обществе».

Итак, развитие капитализма в условиях расширенного воспроизводства возможно без кризисов и социальных потрясений, основа этого — соблюдение пропорциональности воспроизводства и распределения, которое во многом зависит от социально-политических условий и требует сознательного планомерного регулирования, как полагал Туган-Барановский. Социальная теория хозяйства Туган-Барановского была в определенном смысле созвучна социальной школе немецкой политической экономии (Штаммлер, Петри и др.). Но как и в Германии, так и в России эти направления подвергались разной критике. В частности, П.Б. Струве во второй части «Хозяйства и цены» высказывал свое несогласие с социальной концепцией распределения Туган-Барановского: с позиции Струве доход определяет класс, а не наоборот. Но Туган-Барановский был не одинок в своем стремлении развивать социальную теорию распределения, он был поддержан С. И. Солнцевым и др.